 |
 | | последний номер | первая полоса | поиск в архиве | |
| №2335, 22.11.2002 | | | | Филология на заре электронной эры В рамках празднования юбилея Ф.З. Кануновой филологами был проведен «круглый стол» на тему “Университетская наука в XXI веке”. На нем выступали ведущие ученые СО РАН и университетов России: Ф.З. Канунова (профессор ТГУ), Е.К. Ромодановская (член-корреспондент РАН, директор Института филологии СО РАН, Новосибирск), Ю.Н. Чумаков и Э.И. Худошина (профессора НГПУ), А.И. Журавлева (профессор МГУ), Ю.В. Шатин (профессор НГУ), В.Н. Алексеев (профессор НГУ) и другие ученые. Темы, затронутые на нем, были настолько интересными, что мы предлагаем нашим читателям познакомиться с некоторыми отрывками из этой беседы. “Академики кровно связаны с вузами"Ф.З. Канунова: Почти все ведущие академики, литературоведы были кровно связаны с вузами – В.В. Виноградов, М.П. Алексеев, В.М. Жирмунский, Б.В. Томашевский, Б.М. Эйхенбаум, Г.А. Гуковский и многие другие, в том числе и наши сибирские академические ученые. Мне кажется, что даже по трудам можно определить, работал этот ученый в вузе или нет. Есть очень достойные труды, которые двигают науку вперед, но мы в педагогическом процессе без них обходимся легко. А есть такие книги, с появлением которых сразу очень высоко поднимается планка преподавания.  В процессе преподавания играет особую роль работа со студентами в спецсеминарах, общение с дипломниками, с аспирантами – это все непосредственно отражается на науке. В годы моей учебы в Ленинградском университете мы были свидетелями того, как Г.А. Гуковский буквально “обкатывал” на нас свои идеи, свои книги. У Гуковского одна из любимых его идей (наряду, конечно, с массой других) была идея важности среды, окружения. И однажды студентка спросила: Григорий Александрович, я живу в самом передовом советском обществе, но тогда откуда у меня недостатки? И Григорий Александрович, при всей его талантливости, должен был задуматься… И Б.М. Эйхенбаум, и Д.Е. Максимов тоже проверяли на нас свои труды – а впоследствии так же поступали и мы. Я, например, свои идеи о сентиментальной повести, идеи о романтизме проверяла в спецкурсах, в спецсеминарах, и это мне было очень важно. В процессе этого уточняются мысли, усиливается диалогизм в стиле ученого. “Мы живем в лукавое время”Ю.В. Шатин: Проблема вузовского преподавания в XXI веке связана с внешними обстоятельствами, которые способствуют или, наоборот, препятствуют как развитию филологической науки, так и гуманитарному образованию. Мы живем не только в трудное, но и очень лукавое время. Диктатура пролетариата сменилась диктатурой денег. И я думаю, что сейчас выявляется противоречие внутри образовательных систем между фундаментальным и практическим знанием. Мы сталкиваемся с тем, что многие выпускники классических университетов оказываются в большей мере неподготовленными к практической деятельности, нежели выпускники педагогических институтов. Не буду далеко ходить за примерами: на пятой школе по коммуникативным стратегиям культуры, которая каждый год проводится в Новосибирске, аспирантам и молодым преподавателям давались тестовые практические задания. И многие выпускники, аспиранты даже столичных вузов не могли с этими заданиями справиться, хотя для выпускников педагогических институтов это дело оказывается сравнительно легким. Другая более сложная проблема носит, наверное, философский характер - как примирить духовное и материальное? С одной стороны, мы учим наших выпускников духовности, но с другой - берем на себя очень большую ответственность, потому что мы видим, как люди высокодуховные, высокообразованные, выходя из стен университета, оказываются неспособными устроиться в жизни и оказываются если не за гранью нищеты, то во всяком случае на грани бедности. И мы тоже не можем на это не реагировать. Поэтому надо ответить на вопрос - зачем мы преподаем? Этот вопрос прагматического измерения высшего образования, он тоже, наверное, должен стать частью новой идеологии. В конечном итоге, если говорить в самом общем виде, будущее филологической науки видится мне именно в сочетании фундаментального образования, практических подходов и вот этого третьего прагматического измерения. Я думаю, что открытое общество в нашей стране мы не построим без союза ума и капитала. И только в том случае, если мы предложим капиталу какие-то определенные технологии, мы можем рассчитывать, что образование поднимается на новую ступень. “Электронная машина убивает книгу”Ю. Н. Чумаков: Мы сейчас переживаем момент, когда электронная машина начинает убивать книги - вбирая их в себя, делая из них гипертексты и так далее. А непосредственная близость человека к человеку неизбежно будет стираться. Я помню эпизод, который описал один современный философ, когда он и его близкий друг решили послушать видеозапись своего любимого учителя. Тогда возникло странное чувство, что чего-то не хватает… Книгу тоже можно заменить, но что-то невозвратимо теряется. “Выживают самые образованные”А.И. Журавлева: Я хочу еще добавить кое-что к вопросу о том, что фундаментальное образование оставляет наших выпускников наедине с проблемами выживания. Во-первых, это вечный нравственный выбор человека - быть счастливым или быть хорошим? И тут уж каждый выбирает для себя. А вот второе, более оптимистическое соображение. Здесь рассказали, что выпускники педагогических вузов успешно справились с тестом, а университетские - нет. В связи с этим мне вспомнился случай из нашей московской университетской практики. В советское время тоже были такие рассуждения, что университеты учат неизвестно кого, люди приходят и неизвестно что с ними вообще делать. И наш ректор тогда заказал социологическое исследование: в течение нескольких лет социологи следили за выпускниками естественных факультетов. Действительно, когда наши выпускники приходили в практические сферы, они оказывались слабее тех, кто учился в инженерных вузах. Но лет через пять оказывалось, что выпускники технических вузов, которые владели набором конкретных умений, так при этих умениях и остались, а наши университетские были способны осваивать новые пути и технологии. Фундаментальное образование потому и важно, что оно дает умение находить новые пути. Что касается опасений ученых, которые говорят о трагической ситуации в смене культур, замене компьютером книги… Вот, например, кинематограф не отменил театр, хотя тоже об этом много говорили. А Умберто Эко очень просто ответил как-то на вопрос, уйдет ли книга: нет, сказал он, Интернет книгу не заменит, потому что с ним нельзя залечь в ванну. Конечно, это остроумно, но довольно легковесно, потому что - а вдруг выдумают Интернет, с которым можно лечь в ванну? Но я думаю, что все-таки книга никуда не уйдет. Другое дело, что мы, сегодняшние филологи, имеем дело с совершенно драматической ситуацией, когда мы должны работать с поступившими студентами - абсолютно неначитанными и даже не представляющими, что читать можно просто так, не по программе, не к уроку, не для поступления в вуз, а просто для удовольствия. А повсеместное увлечение компьютеризацией, которое пришло к нашим детям прежде всего в форме компьютерных игр? Дело не в том, что там кого-то убивают и льется кровь. Разрушительны даже самые “розовые” сюжеты, как утверждает, например, один директор московской школы, сам программист и математик. Он твердит родителям: ограничьте время, проводимое вашими детьми у компьютера. Это занятие разрушает длительное мышление, основанное на “длительном дыхании”, а приучает к так называемому клиповому мышлению, к дискретному восприятию мира. Это путь к интеллектуальной деградации человечества, если не научиться относиться к компьютеризации как к инструменту, а не как к идеологии. Но вообще мне кажется, что мы сейчас переживаем самую зарю электронной эры. И вот еще один оптимистический сюжет. “Политизированные экономисты” сейчас приходят к мысли о необходимости более широкого гуманитарного образования для достижения практических целей в экономике. Они приводят в пример уроки дефолта, в результате которого выжили не самые богатые, а самые образованные олигархи. Такие, как, например, Ходорковский. Именно потому, что общая гуманитарная культура дает гибкость мышления, возможность совершенно других неожиданных подходов и прочее. “Надо знать много языков”Е.К. Ромодановская: Что мне думается о путях развития филологической науки, вузовского преподавания в XXI веке? Мне кажется, что Академия наук без вузов ничего не сможет сделать, мы опираемся на воспитанников университетов, это наша постоянная “подпитка”. И без этого дальше наука двигаться не может. Я хотела бы сказать прежде всего о своей области, о древнерусской литературе. У нас наиболее неизученная область - переводные древнерусские тексты, поскольку оригинальные русские сочинения в большей или меньшей степени исследованы. Сейчас одна из основных задач - изучение древнерусской литературы в европейском контексте. Но подобную работу мое поколение, видимо, уже не сможет сделать. Речь идет о том, что все мы выросли после разгрома школы Веселовского, когда было сокращение часов на иностранные языки, наше поколение очень плохо учили иностранным языкам. Кстати, я на всю жизнь запомнила, как Пропп, рассказывая нам об ошибках Веселовского, как было положено после постановления 1948 года, объяснил, почему же его так долго не могли разоблачить. Потому что Веселовский знал столько языков, работал в стольких областях, занимался столькими вещами сразу, что понадобилась работа нескольких институтов в течение десятков лет, чтобы разобраться в ошибках Веселовского. Это такой пример “эзопова языка” наших профессоров, которые нам давали возможность понять суть того, что же происходило. Понятно, что после такого объяснения рождалось великое уважение к такому ученому. Так вот, для того, чтобы поднимать те задачи, о которых я говорю, необходимо знание языков – и древних, и иностранных - которые может дать только школа и университет. “Компьютер или книга?”В.Н. Алексеев: Конечно, филологи не должны стоять в стороне от информатизации общества. Но в какой степени мы должны быть включены в эти процессы, какова должна быть позиция людей, которые занимаются классической филологией, а не компьютерными методами в лингвистике или литературоведении и так далее? Ключевая мысль здесь – компьютер надо рассматривать как инструмент гуманитарного знания. Вообще я считаю, что дихотомия - компьютер или книга – была разрешена в тот самый момент, когда при помощи этого новейшего средства, новейшего инструмента, компьютера стали делать традиционную бумажную книгу. В условиях нашей бедности, когда мы не можем поехать в столицы, позаниматься в библиотеках, в архивах, не можем купить нужную книгу, потому что это слишком дорого, когда у нас разрушаются привычные коммуникативные связи - компьютер может сослужить нам добрую службу. Расскажу о некотором опыте нашего университета в этом отношении. Каждый год, проводя семинары по древнерусской литературе, мы сталкиваемся с проблемами, которые, я думаю, актуальны для всех вузов. Скажем, студенты должны штудировать работу Лихачева “Человек в культуре Древней Руси”. Один экземпляр книги есть в университетской библиотеке. Два или три - в ГПНТБ. Но студентов-то не два и не три человека… И мы делаем электронную версию этого текста, а потом даем его на дискете. Вообще хотим выставить его в Интернете для свободного доступа. Мне кажется, все филологи должны над этими проблемами задуматься, причем вместе с библиотекарями. Электронные ресурсы, наряду с традиционными книжными, могут существенно улучшить процесс обучения. В этом контексте использование компьютерных технологий может сыграть совершенно исключительную роль. То же самое касается и разрушающихся коммуникативных связей. Мы не можем достать какое-то издание, отечественное или зарубежное - нам на помощь приходит Интернет. Я думаю, что если мы будем смотреть на это не снобистски, то сможем использовать во благо своей филологической науки и эти новейшие достижения компьютерных технологий. Подготовила Наталья ЖИЛЯКОВА | |
 |
| Томский Государственный Университет | Copyright © Alma Mater; E-mail: alma@mail.tsu.ru |